Иван Охлобыстин не впервые пробует свои силы в публичной политике. В 1999 году он уже собирался баллотироваться в парламент, и тогда ему церковь это разрешила. В этом году он захотел избраться в президенты, и Всеволод Чаплин уже предупредил, что священнику нежелательно соваться даже в шуты, а в политику — тем более. Вероятно, в глазах Всеволода Чаплина политика — еще большее шутовство, вдобавок опасное. А может, и это для меня вероятнее, в 1999 году инициатива Охлобыстина была для государства неопасна. А сегодня это государство ослабло настолько, что, чем черт не шутит, отец Иоанн для него уже серьезная угроза, и потому оно поспешило устами своего верного православного слуги заградить путь шоумену.

Отношение мое к Охлобыстину менялось, как и отношение к девяностым, порождением и символом которых он был. Так, вероятно, иные интеллигенты в 1915 году плевались от Нагродской и Вербицкой, а в 1929 году перечитывали их с любовью и умилением; так Бунина бесила Россия года этак до 1918-го, а после он ретроспективно умилялся даже хамству коридорных. Жить в девяностые было отвратительно, но нулевые оказались хуже, и Охлобыстин напоминает сегодня не только о тогдашнем самозванстве и дилетантстве, но и о той свободе и талантливом авантюризме, не только о торжестве симулякров, но и о пиршестве возможностей. И Охлобыстин в самом деле похож на девяностые годы: с профессиональной точки зрения к нему может быть масса претензий — мне в самом деле никогда не нравились его сценарии, колонки и режиссерские опыты. Есть масса людей, нежно любящих Охлобыстина, но и они не станут утверждать, что «Мытарь» или «Дом солнца» — великие сценарии, а «XIV принцип» — заметный роман. Но в их авторе привлекателен азарт, энергия (ее, как и надежды, тогда еще было хоть отбавляй), храбрость, разносторонность, презрение к опасности, желание попробовать все (айкидо, шахматы, ювелирное дело). Девяностые не оставили серьезного следа в материальной и духовной культуре — журналы полопались, олигархи равноудалились, сенсации забылись, пузыри земли доказали свою совершенную пузырность, и назовите мне хоть несколько книг или фильмов, распиаренных тогда и хоть что-то значащих сегодня (кроме Пелевина, Петрушевской и поздней Муратовой — чернеет, по-моему, совершенное зеро, даже лучший Сорокин написан до или после). Но дышать было можно, журнальные полемики кипели, новые имена появлялись, а быстрые, активные и неглупые люди имели шанс заявить о себе (иной вопрос, что интеллект, талант или высокие нравственные качества играли в их возвышении минимальную роль, а то и просто мешали). Конечно, девяностые торили дорогу нулевым, унижая и осмеивая все мало-мальски серьезное и всласть топчась на руинах империи, но ведь и Серебряный век торил дорогу большевизму, кто станет спорить с этим? Однако дорог он нам, извините, не этим.

Главное же — при всех своих достоинствах и недостатках Охлобыстин мне кажется добрым или по крайней мере незлым, что по нынешним временам немало. Сейчас ведь, на фоне тотального засилья пресмыкающихся, даже в тогдашних хищниках мерещится что-то человеческое. Если впрямь судить по делам, у Охлобыстина шестеро детей, прекрасная семья, любимая жена, добрый десяток действительно сильных актерских работ (особенно значительная в «Царе»), никакого зла он в общем не сделал, планку культуры не понижал, пошлостей не печатал. Глупостей говорил море (а я что, не говорил?), но это были незлые и даже будоражащие ум глупости. Что до его отношений с церковью, которое я всегда для себя объяснял желанием получить вечный приход, — только в православии существует такой чин святости, как юродство. Мережковский подробно писал о том, почему юродивых почти нет в католичестве, но мне-то грешным делом кажется, что в византийских и впоследствии русских условиях юродство есть попросту самая эффективная, если не единственно возможная форма протеста. В ситуации, когда все все понимают и молчат, сказать правду и «упразднить значащих» (1 Кор. 1:28) может только юродивый, и рискну сказать, что это самое Иван Охлобыстин и делает. Иной вопрос, что только в современной русской церкви этот откровенный юродивый мог быть рукоположен, а впоследствии отстранен от служения. Но в церкви, принимающей приношения от братвы и благословляющей патриотичных байкеров, бывает и не такое, так что замнем для ясности.

Юродивый подвиг Охлобыстина заключается в том, чтобы посрамлять и разоблачать всякую кажимость вроде постперестроечного кино или официозного православия, и потому он суется в эти самые проблемные области — чтобы, как уже было сказано, посрамить надутых и унизить самозваных. Если он идет юродствовать в политику — это означает лишь, что ничего другого в ней сделать нельзя. И любое государство, в котором появляется такой персонаж, спокойно отнеслось бы к его намерениям, поскольку проект его явно эстетический, никакими катаклизмами не чреватый. Что у него в резерве? Даже олигарха сочувствующего нет, а у вас чуть не миллионный «Народный фронт», ни одного зарегистрированного оппозиционера и весь административный ресурс! Но судя по стремительной реакции официальной церкви, проект Охлобыстина серьезно напугал российскую правящую элиту, и препятствия ему будут чинить нешуточные. А это заставляет подумать о том, что... минуточку, товарищи, дайте дух перевести... ой, не могу... ой, держите меня семеро... ой, а ведь я серьезно... что Охлобыстин... апчхи!!! может стать президентом России.

А почему нет? Вечная ошибка всех отрицательных героев — не остановиться вовремя, нажать и сломать; что-то они и вправду выкачали весь воздух, перекрыли все возможности (кроме бегства), убрали все мотивировки. Что тут делать, если не хохотать? И вот поросенок Нах-Нах становится символом движения «Против всех», затмевая официальное название движения, а заявление актера и сценариста Охлобыстина о готовности баллотироваться в президенты — главная политическая новость, всколыхнувшая местное болото. Обсуждают ее все кому не лень, принимаются прогнозы и только что не ставки. И тут я начинаю думать: тандем серьезно затянул с решением (настолько, что оно перестало кого-либо волновать всерьез). Мероприятия власти, по сути, имитационны, вранья и демагогии по горло, а кое-где по ноздри, дня не проходит без межэтнических драк, рабочих мест нет, в аэропортах топлива на ровном месте не хватает... Никакие оптимистические цифры не отменят чувства нарастающей бессмыслицы и грядущего катаклизма; на стороне власти — откровенные бездари и пройдохи; пиар у этой власти такой, что Охлобыстин на его фоне вполне себе гений... А что у Охлобыстина? Русский, пьющий, воцерковленный, хороший муж и отец, а главное — он доктор Быков! Нет сегодня более знаменитого телеперсонажа, включая Путина. Я не фанат «Интернов», но и не я же электорат Охлобыстина. Он в полном соответствии с фамилией ориентирован на охлос, а охлосу сериал Пежемского (действительно одаренного режиссера) очень нравится. Каждый сезон «Интернов» прибавляет Охлобыстину очков — и не красных, какие он предпочитает в жизни, а самых что ни на есть политических. Не удивлюсь, если «Интернов» прикроют, и это вызовет настоящие народные волнения, либо если Путин срочно снимется в сериале, где будет говорить быковские гадости правительству. Но боюсь, у него не получится. У него это будут слишком искренние гадости.

Вообще же на месте тандема я бы ухватился за такого преемника. Ясно, что Охлобыстин, если победит, не станет сводить счеты с предшественниками и всерьез расследовать их художества — нет в нем мстительности, у него креативных идей выше крыши, где уж тут счеты сводить. Другие преемники могут оказаться не столь милосердны — да и окажутся, к гадалке не ходи.