Владимир Путин предложил повестку своего очередного президентства. Статью, опубликованную во вторник в «Известиях», очевидно, следует считать первым наброском программы действий будущего хозяина Кремля. Путин готов возглавить процесс создания Евразийского союза, представляющего уже вместе с Евросоюзом, по его словам, «два крупнейших объединения нашего континента».

Объявленные планы впечатляют, хотя и вызывают вопросы.

Во-первых, о Евразийском союзе речь идет так, что может возникнуть впечатление, что эта структура уже создана и ее остается довести до совершенства. По крайней мере до уровня, в котором пребывает Евросоюз (к примеру, обещания «творчески применить опыт Шенгенских соглашений, ставших благом не только для европейцев»). Но при этом не упоминается о проблемах, раздирающих ныне ЕС.

Во-вторых, следует заметить, что идея Евразийского союза не нова. О такой перспективе, пусть для всего постсоветского пространства, а не наиболее продвинутой его части, говорил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев в середине 1990-х. Премьер в своей статье вспоминать об этом не стал. Впрочем, в Астане вряд ли станут публично обижаться — скорее уделят повышенное внимание путинскому замечанию, что с созданием предтечи Евразийского союза, Единого экономического пространства, «не потребуется техническое обустройство 7 тыс. км российско-казахстанской границы».

Однако эти моменты следует считать не слишком важными, если исходить из того, что статья Путина — меморандум о намерениях привести белорусско-казахстанско-российский союз в Европу. Ведь именно так следует понимать слова о «превращении интеграции в понятный, привлекательный для граждан и бизнеса, устойчивый и долгосрочный проект, не зависящий от перепадов текущей политической и любой иной конъюнктуры». Отметим как ключевые — и принципиальные — понятия «долгосрочности» и независимости от «любой иной конъюнктуры». Речь идет по сути о том, что евразийский проект должен стать благом, к примеру, для граждан Белоруссии и России независимо от отношений между их лидерами, которые уже много лет оставляют желать лучшего.

Обращает на себя внимание также ряд других положений в декларируемых Путиным тезисах. Когда он говорит о необходимой «модернизации принципов партнерства» в СНГ, то упоминает прежде всего «развитие торговых и производственных связей». А несколькими абзацами ниже обещает, что «Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов».

Если последний месседж обращен к западной части Большой Европы и означает, что, возможно, следует забыть путинскую риторику времен Мюнхена, то отчего бы не пожелать и постсоветскому пространству «свободы, демократии» и верховенства «рыночных законов»?
С другой стороны, было бы наивным ожидать от премьера копирования риторики его партнера по тандему. То, что в озвученных тезисах упоминание «свободы» звучит лишь однажды, — вряд ли стоит считать в этом же ряду словосочетание «зона свободной торговли, — выглядит по-своему честным. Путин связывает с Евразийским союзом и широкие возможности для бизнеса. Тут и «единые техрегламенты», и «единые требования к товарам и услугам», и равный доступ бизнеса разных стран к госзаказам и контрактам. Однако ничего не сказано о том, как возможно при этом избежать коррупции, для постсоветского пространства более чем актуальной.

Путин предлагает всем участникам Таможенного союза, а в дальнейшем и Евразийского, патронаж Москвы в диалоге с ЕС. Он обещает, что это принесет не только экономические выгоды, но и обеспечит более сильные позиции по интеграции в Европу. Но, если говорить о Казахстане, то ставит ли эта страна сегодня подобные задачи? Это еще предстоит услышать.

Предложение российского премьера еще не получило отклика Астаны, но в любом случае оно приведет к необходимости для ближайшего соседа России выработать свою позицию, что само по себе станет весьма полезным для понимания нашего общего будущего.