Президент Дмитрий Медведев посетил редакцию «Московских новостей» и ответил на вопросы журналистов. Он рассказал о том, почему нужно снижать семипроцентный барьер для прохождения партий в Госдуму, оценил перспективы «Правого дела» и Михаила Прохорова, а также объяснил суть своей последней антикоррупционной инициативы.

Дмитрий Медведев: Я хорошо помню, какой популярной была газета «Московские новости» и до 1986 года (когда главным редактором стал Егор Яковлев. — «МН»). Она существенно отличалась и от «Правды», и от «Известий». Сегодня много говорят о том, что у бумажных изданий нет будущего. Но я уверен, что это не так. Эпоха интернета как раз и показала, что газеты и книги не заменить, у них есть будущее. Когда берешь в руки газету, это особенные ощущения.

«Московские новости»: Сегодня в «МН» опубликована статья о том, что все больше людей задумывается об отъезде из нашей страны…

— У меня на эту тему есть четкая позиция. Когда у человека спрашивают, а вы думаете о том, что можно уехать и где-то деньги заработать, — это отчасти проявление внутренней свободы. В 80-е годы, и я это время помню, человеку трудно было сказать нечто подобное. А сейчас это абсолютно нормально. Более того, я уверен, что если аналогичный вопрос задать жителям государств с развитой экономикой, то ответ будет примерно такой же. Вряд ли кто-то в той же Великобритании скажет, что я хочу жить только здесь и ради большего заработка уезжать из страны категорически не готов.

— Вы не раз говорили о том, что в парламенте должны быть представлены правые, либеральные силы. Сегодня мы наблюдаем очередную реинкарнацию правой партии. Как вы считаете, Михаил Прохоров справится с задачей лидера «Правого дела»?

— В парламенте должны быть представлены все политические силы, которые имеют существенную поддержку граждан. Это не означает, что и маргиналы должны присутствовать в Думе. Для этого и существует проходной барьер. Но 7% — это реально много. А вот 5% — более реальная планка. Если и это окажется много, сделаем 3%. Поэтому в ближайшее время я подготовлю законопроект, который снижает планку прохождения партий в парламент.

— Это значит, что в декабре выборы в Госдуму пройдут уже по новому закону?

— Нет. Следующие выборы пройдут в рамках существующего законодательства. Это правильно, потому что нельзя накануне избирательной кампании все взять и перетрясти. А вот к следующим выборам проходной барьер будет снижен.

— Возвращаясь к «Правому делу». Вы считаете Михаила Прохорова политиком?

— Пока рано судить, как сложится у Прохорова. Как у лидера у него есть свои сильные и слабые стороны. Каждый из нас в душе себя считает на многое способным. Когда я приехал в Москву, то абсолютно не предполагал, что буду заниматься политической деятельностью. Я предполагал, что буду заниматься какими-то технологическими вещами. И, собственно, Путин тогда меня позвал, чтобы я возглавил федеральную комиссию по ценным бумагам. Мне это было интересно, и я в этом кое-что понимал. Но жизнь повернулась совершенно иначе… В способностях Прохорова я не сомневаюсь: он возглавлял большую компанию, заработал много денег. И он действительно хочет заниматься партией. После того как он для себя эту идею сформулировал, мы с ним разговаривали. И он сказал, что реально считает сложившуюся ситуацию несправедливой. Он считает, что у него есть потенциал.

— А вы сами готовы возглавить такую партию, как «Правое дело»?

— В коммунистической партии меня представить легче. Я там был (смеется). А если говорить серьезно, то я считаю, что президент способен возглавить любую партию просто в силу опыта, который он приобретает. Президент — опытный политик, который руководит большими процессами. Стремлюсь ли я к этому? Я вам отвечу так: я для себя этого не только не исключаю, а полагаю, что рано или поздно это произойдет. Какая это будет партия, позвольте мне на этот вопрос не отвечать.

— Почему?

— Потому что партия — это инструмент. Нынешние политические партии — это точно не политические партии XX века. Это способ достижения политических целей. Но я не вижу в этом ничего плохого. Главная цель ведь пройти в парламент и уже там отстаивать определенные позиции. Задача не в том, чтобы раз и навсегда повесить себе значок и партбилет положить в карман, как это было в прошлые годы. Поэтому как будет называться эта партия и будет ли это действующая партия, или партия, которую создам я сам, или объединение нескольких партий — пока судить сложно. Кроме того, я считаю, что политический ландшафт должен меняться. Я почти уверен, что через десять лет большинство наших партий проведет ребрендинг. Мы не Великобритания, чтобы тори и виги существовали там несколько веков. Да и жизнь другая.

— А вы считает, что после ребрендинга доверие к той же партии «Правое дело» возрастет? Ведь все равно все говорят о том, что это кремлевский проект.

— Всегда найдутся те, кто будет говорить, будто кто-то что-то там придумал. Медведев придумал, или Путин придумал, или вместе придумали, чтобы воздух в систему запустить… Всегда найдутся те, кто имеет стойкую ненависть к существующей в том числе политической системе. Но таких меньшинство. Другое дело — те люди, которые чувствуют себя неудовлетворенными, которым не нравится, допустим, «Единая Россия» или «Справедливая Россия», которые считают застоявшейся ситуацию в политике. Пока сложно сказать, будет ли Прохоров близок таким людям.

— На днях Минюст отказал в регистрации ПАРНАСу (Партия народной свободы). Вы не видите в этом политических мотивов?

— Нет, не вижу. Пусть уберут «мертвые души», и тогда зарегистрируют.

— А если ПАРНАС зарегистрируют, могут ли они отнять голоса у «Правого дела»?

— Ну если отнимут, то пожалуйста. Но не надо пытаться зарегистрировать партию, имея нарушения. При этом я считаю, что нам нужно стремиться к уведомительному порядку. А существующий порядок регистрации партий будет постепенно упрощаться. Но пока он есть, любая партия должна его соблюдать. Я думаю, что вот этим гражданам из ПАРНАСа вполне по силам сделать безукоризненные документы и принести их в Минюст. Они же тоже привыкли работать известным путем. Люди-то там все нам известные. Они сами — порождение все той же самой системы.

— Выступая на форуме в Петербурге, вы говорили о борьбе с коррупцией и предложили применять превентивные меры в отношении чиновников, то есть расширить основания, по которым они могут быть уволены. Расскажите, как будет выглядеть такой механизм.

— На самом деле такую модель еще предстоит окончательно создать. Сегодня большинство случаев увольнения, как по кодексу трудовому, так и по закону о государственной службе, осуществляется за совершение дисциплинарного или административного проступка. И факт такого проступка нужно доказать. Но есть ситуации, когда руководитель должен иметь право уволить сотрудника в случае утраты доверия по отношению к нему: если некомфортно работать и есть ощущение, что человек недолжным образом исполняет свои обязанности. И проблема в том, чтобы состыковать такую «утрату доверия» с законодательством. А сегодня получается так, что губернатора, например, я могу уволить, а просто чиновника в каком-нибудь ведомстве, который, по сути, «на раздаче сидит», уволить нельзя. Такую модель в отношении государственных служащих надо менять.

— Но право увольнять без доказательств может обернуться произволом: не понравился человек — уходи.

— Всегда существует риск того, что норма закона может использоваться для сведения счетов. Но согласитесь, что и сегодня, если человек не пришелся по душе начальнику, тот найдет способ его выгнать. И это распространенная ситуация не только на госслужбе. Можно и ножницами порезаться. Но ножницы нужны для того, чтобы элементарные канцелярские вещи делать.

— На днях вы проводите совет по спорту, на котором будет обсуждаться подготовка к Олимпиадам. У нас много говорят про Сочи, но перед этим будет Олимпиада в Лондоне, к которой тоже надо готовиться. После Ванкувера возникает вопрос: кто будет нести ответственность за выступление российских спортсменов в Лондоне? Ведь у нас немало спортивных ведомств и структур.

— Знаете, у нас любима народная игра — наказывать за проигрыш в спорте. С одной стороны, мне самому было очень неприятно после последней Олимпиады. Чего там скрывать, я тоже человек, меня тоже поражения бесили. С другой стороны, где это видано, чтобы президент страны возмущался: «Ну что, кто в этом всем виноват? Уволю!» Это же сюрреализм! Сложно представить, чтобы в Англии или в США увольняли министров за неудачные выступления спортсменов. Это Советский Союз получается. Но мы все живем в определенном пространстве. И конечно, я тоже следую этим правилам игры. Вот поэтому в случае провала нет альтернативы увольнению Мутко (смеется).