«Правое дело» (ПД) все чаще обнаруживает свое присутствие в политике. К теме правой партии постоянно возвращается президент Дмитрий Медведев, заявивший на днях: «Я хотел бы, чтобы в парламенте был представлен весь политический спектр». Между тем у ПД нет пока ни программы, ни устава, ни утвержденного съездом единоличного лидера, ни даже обещанного нового названия. Правда, заявления будущего лидера партии Михаила Прохорова о преодолении 7-процентного барьера на декабрьских парламентских выборах фантазией не выглядят. Возможно, потому, что создатели обновленной структуры точно угадали потребность страны в мирном реформировании. Если идея думской правой партии получит поддержку общества, «Единая Россия» обретет серьезного конкурента, а власть – достойного оппонента.

«Очень плохо, что у нас нет правых в парламенте», посетовал в недавнем интервью газете «The Financial Times» президент Дмитрий Медведев. И предложил опустить планку для «прохода в Государственную Думу» до пяти или даже до трех процентов: «Это вопрос политической целесообразности в конечном счете».

Правых явно не хватает на политическом поле – поскольку есть реальная необходимость реформировать экономику страны. Проводить худо-бедно модернизацию. Уменьшать разрушительные масштабы коррупции. Оставлять на родине побольше квалифицированных специалистов. Понимать и окучивать бизнес. Не официозные структуры, а миллионы рядовых предпринимателей.

Левых структур много – на любой вкус: КПРФ, «Справедливая Россия», «Яблоко», «Патриоты России». Правых – ни одной, кроме ПД. В то же время приходится признать: российская реальность такова, что иной путь, не через Кремль, партстроительству перекрыт. Можно сетовать по поводу жесткости властей. Можно вспомнить – «каждый народ достоин...» Но можно и попытаться использовать появившуюся возможность.

Без сильной структуры праволиберального направления у власти на политическом поле остается единственный последовательный противник: радикальная оппозиция. Неконструктивная. Маргинализированная. Поскольку другой внятной оппозиции – конструктивной – в стране просто нет.

Зачистив политическую площадку от тех, кто может ей аргументированно возражать, власть обрушила всю свою ярость на радикалов. Несогласных гонят с площадей под нелепыми предлогами строительства подземных парковок, незаконно арестовывают их лидеров – превентивно, не дожидаясь начала публичных акций. Держат в СИЗО по фальсифицированным обвинениям.

Результат известен. Радикальная оппозиция чувствует себя максимально комфортно, поскольку только она сегодня последовательно и яростно критикует власть. Зная, что не победит. И оттого не беря на себя никаких обязательств. Эдуард Лимонов не предлагает ничего: он только призывает к разрушению «режима». Его не смущает, что «Стратегия-31» так и не обрела массовой поддержки в 140-миллионной стране. Ему достаточно ритуальных столкновений с милицией на Триумфальной площади по 31-м числам, чтобы поддерживать реноме последовательного критика власти.

При этом радикалы не забывают пользоваться преимуществами «кровавого режима»: зарабатывают на создании фирм-однодневок, а потом остаются на свободе благодаря либеральным послаблениям в законодательстве. Радикалам не нужна программа. Им даже и народные массы не слишком нужны. Для радикалов прийти к власти – смерти подобно: они просто не будут знать, что с ней делать. И им нечего терять. Что терять тому же Эдуарду Лимонову? Или Гарри Каспарову? Им нужен вечный бой.

Однако нормальному человеку бой не нужен. Ему-то есть что терять. Ему нужны понятные условия игры. Хорошие законы. Независимые суды. Возможность прочитать в газете правду. За последние 20 лет выросло поколение бизнесменов, которым есть что защищать у себя на родине, которые не хотят уезжать за границу, чтобы обеспечить своей семье достойное существование. И они не верят, что защиту эту можно получить на баррикадах. Им кажется, что из бюрократической стены следует вынимать устаревшие нормы жизни осторожно, по кирпичику, чтобы стена не обрушилась им на головы. И что сделать это можно только с помощью политструктуры, которая этим профессионально займется.

Когда в обществе возникает потребность и ее угадываешь – очень быстро можешь получить снежный ком. И конструирование партии сверху не означает ее неизбежного краха. Равно как нет гарантии успеха любой инициативы снизу. И дело во втором случае не в том, что «власти опять помешали». Просто совсем не каждая задумка революционеров «из народа» близка гражданам.

Проблема нашей радикальной оппозиции в том, что она не может точно определить общественную потребность. Ей кажется, что люди только и думают о том, чтобы выйти на площадь и сразиться с властями. А мешает им только естественная трусость. И чрезмерная жестокость властей. Это далеко не так. И если взглянуть на результаты социологических опросов, то становится ясно, что очень немногие из тех, кто не одобряет действия властей, готовы пойти на открытую конфронтацию с ними. Например, выйти на уличную демонстрацию. Весной этого года, по данным фонда «Общественное мнение», 24% граждан изъявили готовность поучаствовать в протестной акции в ближайшее воскресенье. Отказались митинговать 64% респондентов.

Однако сколько людей вышло на улицу в действительности? Далеко не 24 млн., составляющих четверть взрослого населения страны.

Радикальные движения, отмечают эксперты, видят в «Правом деле» своих естественных конкурентов – и активизируют свою деятельность. Доктор социологии, профессор СПбГУ Дмитрий Гавра уверен, что цель непримиримой оппозиции – провокациями вызвать сотрудников правоохранительных органов на жесткие действия: «Милиционер, действуя по инструкции, не ударит вас дубинкой, но если вы плюнете ему в лицо, то он ударит». Эксперт не сомневается, что в предвыборный год какая-то часть оппозиции надеется на «сломанные ребра» у своих сторонников.

Гавра объясняет появление в Петербурге на мартовской акции «Стратегии-31» лидеров радикальной оппозиции перед десятками фото- и телекамер тем, что ожидалось прояснение политических перспектив «Правого дела», претендующего на звание либеральной оппозиции: «Если ее возглавит авторитетный человек, то праволиберальная идея получит свое нерадикальное воплощение. И оппозиционеры сейчас торопятся застолбить как можно большую часть электорального пространства, чтобы не дать «Правому делу» идти на сотрудничество с властью, не дать им получить социальную базу. Они хотят уменьшить влияние «Правого дела» на потенциального правого избирателя. И таким образом не дать совершить то, что они называют «кремлевским маневром приватизации праволиберальной идеи».

Напомним: в декабре 1999 года Союз правых сил пришел в Государственную Думу вовсе не на волне критики режима. У СПС был простой лозунг: «Путина – в президенты, Кириенко – в Думу. Молодых надо!» За несколько дней до парламентских выборов Владимир Путин дал аудиенцию одному из лидеров Союза – Сергею Кириенко, и сцена торжественного вручения главе правительства программы блока СПС была включена в его рекламный ролик как свидетельство союзнических отношений с премьером. 19 декабря 1999 года Союз правых сил получил на выборах в Думу 5 676 982 голоса избирателей. То есть 8,52% и 4-е место. Соответственно – 24 мандата по пропорциональной системе и 5 по одномандатным округам. А 31 декабря 1999-го лидеры СПС одобрили досрочную передачу Борисом Ельциным президентских полномочий Путину.

Большинство потенциальных избирателей правой партии нуждаются в более прогрессивных, более рыночных, более свободных идеях. Все-таки у правых – свои взгляды на экономику, на политику. Отличные от тех, что предлагает Народный фронт, куда вступают сегодня целые предприятия. Правые должны иметь свою полноценную фракцию в Думе, чтобы взять на себя ответственность за продвижение реформ. И тогда консерваторы «Единой России» услышат критику не от левых – коммунистов и эсэров, а от правого крыла. Не революционного, но конструктивного противника существующей власти. И это будет единственно достойная власти оппозиция. Тогда можно будет считать своим оппонентом не уличную толпу радикалов, а серьезную политическую силу. С которой можно и нужно спорить по принципиальным вопросам.

Это и будет реальная политика. Такая же, как во всех странах развитой демократии. Без всяких бессмысленных симулякров в виде общественных палат и наблюдательных советов.

Власть перестанет быть смешной в яростном противостоянии немногочисленным радикалам. Ведь в Англии, например, консерваторам противостоят не анархисты, у которых тоже, кстати, есть своя благодарная аудитория, а лейбористы. У каждой из двух правящих партий есть свое теневое правительство, работающее в оппозиции. Которое потом приходит к власти, но совсем не стремится преследовать в уголовном плане своих конкурентов. Поэтому там оппозиция не боится критиковать режим.

Реализация этого варианта в России натолкнется на сопротивление бюрократии, которая гораздо более уютно себя чувствует в обстановке отсутствия политической конкуренции. Однако власть должна сегодня помогать своим критикам – в целях собственного выживания.

Между тем и сами эти критики должны о себе позаботиться. Потенциальное наличие электората не означает автоматической победы на выборах. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, к началу июня рейтинг партии «Правое дело» составил 0,52%. Это чуть меньше, чем у «Яблока» (0,89%), и чуть больше, чем у «Патриотов России» (0,37%). Впрочем, мы помним, что «Единая Россия» тоже начинала с нуля. Кажется, политические роды в России невозможны без помощи кремлевских акушеров.